Пешки (СИ) - Страница 66

Сомеш громко заворочался в своём укрытии так, что слышно было даже с другого края площадки. Важич едва не заскрипел зубами от досады: он всё предусмотрел, рассчитал ненавистные поля, выбил почти новые связки амулетов, а дурная зелень портит всё на корню. Арн не принадлежал породе терпеливых и чутких руководителей и был готов собственноручно придушить дурных подмастерьев, если по их вине сорвётся затеянная афера с отловом живого умруна. Команда ему досталась по — своему сложная. Тот же Сомеш совершенно не умел пользоваться головой, бросаясь на всё и вся, как бык на красную тряпку, но делал это как‑то без особой храбрости, скорее из жестокости. Гераним, напротив, лез на рожон исключительно из чувства безнаказанности и почти детской лихости, не получив пока ни разу приличной отдачи. Дарисун же в своей осмотрительности и щепетильности почти доходил до трусости и брезгливости, не проявляя особого рвения к практической части предмета. Но тяжелей всего приходилось с Навьевым: парень не признавал над собой никаких авторитетов и в грош не ставил приказы. Арн серьёзно подозревал, что с ним открыто не конфликтуют в основном из‑за дурной репутации и высокой вероятности получить в зубы на откровенное хамство. Верный приятелю Самойлов и в этом не отставал от бунтаря, хотя и не дотягивал до своего кумира, оставаясь злобной, но очень преданной шавкой. Шавок Важич не любил. По сути, младшему Мастеру из его подопечных никто особенно и не нравился,

Обвиняя в дурных ощущениях подчинённых, Арн и сам знал, что горячился. Были в них и положительные черты. Гераним, к примеру, обладал чудной естественной защитой от ядов, выработанной ещё в детстве, когда на спор потреблял любой продукт опытов. А достаточная ловкость и изворотливость, в придачу делали его почти неуязвимым. Сомеш так и вообще владел таким внушительным потенциалом к атакующим заклятьям, что до защиты дело могло не дойти по объективным причинам. Дарисун мог мастерски плести длинные многоуровневые заклятья и обладал неплохими рефлексами. У Самойлова был талант к обучению, любую информацию парень впитывал как губка, хоть и не всегда мог применить на практике. Навьев же со своим незаурядным умом, силой и чутьём вообще обещал стать очень перспективным чародеем.

Только этих добродетелей их куратору было недостаточно. Арн поправил резкость на старых очках ночного зрения и осторожно приподнялся в укрытии. Размещение сил не изменилось. Приманка спокойно стояла на своём месте, распространяя самопальным амулетом эманации раненого ребёнка, и выковыривала носком сапога мелкие камни из разбитой временем брусчатки. В закрытых полукруглых нишах ютились подмастерья, особняком торчала макушка Сомеша в чёрной бандане. Дарисун держал наготове свёрнутую ловчую сеть. Рисунок слегка подрагивал в руках, от чего свечение чар размывалось, и не было возможности лишний раз проверить их качество. Важыч нецензурно помянул про себя умрунов со своими эманациями, глушащими всё и вся. Не считая отбежавшего в кусты Сомеша, всё было нормально. Вот только мениск не принимал разумных доводов и продолжал ныть.

Важич скрипнул зубами и нехотя полез в карман. После сегодняшней отповеди бешеной травницы прибегать к помощи старых — добрых артефактов совершенно не хотелось, словно этим он предавал идеалы всех Мастеров — Боя и попирал саму суть боевого чародейства. После многочисленных падений экран заветной коробочки пересекала здоровая ветвистая трещина, встроенная подсветка срабатывала лишь во время перезарядки, а голосовое оповещение выдавливало из себя только бессвязные хрипы. Тем не менее, чем‑то этот излучатель был молодому человеку дорог. Бережно протерев экран, мужчина взглянул на показатели.

С лёгким запозданием Араон ощутил, как от шока волосы на руках встают дыбом. Если верить цифрам по количеству тёмных чар, то в небольшом вполне себе компактном котловане с хорошими изолированными стенками обреталось, по меньшей мере, три — четыре умруна, в фоне которых можно было бы спрятать с дюжину упырей. И фон продолжал расти, словно твари принялись за оперативное размножение.

— Твою ж… — немного ошарашенно пробормотал молодой чародей.

Будь он один, то без раздумий бросился бы разбираться в ситуации, но пятеро неопытных мальчишек на шее живо охладили весь пыл. Нужно было срочно вытаскивать из этого гиблого места подопечных и опечатывать аномалию любыми способами, пока всю округу не заполонили прожорливые твари. Младший Мастер — Боя осторожно выбрался из укрытия, прикрываясь лёгким заклятьем полога. Он ясно понимал, что в скорости разбухания тёмного излучения скрывается далеко не природная аномалия и уж точно не одно из пророчеств приближающейся кометы. Незаметно ответственность уступила место профессионализму — Арн резко развернулся, снял только мешающие очки и, сформировав в ладонях по заклятью, двинулся к эпицентру разрастающейся скверны. Кончики пальцев пульсировали от напряжения, зрение, обоняние и слух медленно перестраивались в боевой режим, от чего противно ныли виски и сбивалась концентрация. Настораживало отсутствие самих монстров, только тени и силуэты не сформировавшихся тварей. Важич медленно шёл к покосившемуся отстойнику старому, но кем‑то предусмотрительно укреплённому. Тянущиеся изнутри чары стали почти осязаемыми, в них были стихийные примеси и остаток телепортирующего заклинания. Заветное слово «подстава», крутившееся в голове, пока чародей подбирался к месту сосредоточения чар, всё чаще сменялось на пугающее «ловушка».