— Так ты этим меня хотела намазать, — отстранённо проговорила духовник, выронив кастрюлю.
Утварь со звоном отскочила от почти оголившейся черепушки, ушибив босой палец Чаронит. Странно, но именно это подобно заветному щелчку моментально переключило весь настрой духовника. Девушка с полным обиды и отчаянья воплем отшвырнула жезл, даже не глядя, куда в этот раз приложила корчащегося монстра, и бросилась на своего вечного мучителя.
— Совсем сдурела! Кожу содрать с меня! — злобно шипела блондинистая змеюка, едва сдерживая себя, чтоб не впиться зубами в удобно подворачивающиеся конечности.
— Ах ты неблагодарная! — не отставала травница, самозабвенно вцепившись в волосы подруги детства. — Я для тебя…. А ты!
— Эй! Куда это ты?!
За спиной раздался мелкий топот ног. Безусловно, сбегавший мог запросто и перепрыгнуть сразу несколько невысоких декоративных ступеней, выложенных кусочками битого мрамора, благо длинна ног и природная ловкость позволяли и не такие кульбиты выделывать, но от резких прыжков всё ещё мутило, а сотрясение, пусть и подлеченное штабным целителем, не спешило убирать загребущие лапки.
Темноволосый мужчина в старой чуть — чуть потрёпанной куртке, небрежно наброшенной на одно плечо, даже не обернулся. Он продолжал спокойно идти по длинному кольцевому коридору, слегка пошатываясь, словно заправский моряк. В одной руке он держал большую походную сумку, через локоть другой была переброшена небрежно связанная за шнурки пара ботинок, которые при покачивании, ударялись друг о друга, как праздничные бубенцы. Вот только звона не было, стоптанные подмётки не вызывали даже глухого стука.
— Да куда ты? — раздражение пересилило здравый смысл, и догонявший резко схватил темноволосого за плечо, разворачивая к себе. — Свалить удумал, крыса?
Резкий удар в челюсть едва не опрокинул вопрошающего навзничь и только неплохая реакция помогла вовремя избежать позорного падения. Мужчина взмахнул руками и кое‑как выпрямился, продолжая ловить мельтешащие перед глазами искры, удачно оттеняющие удар, наложившийся на застарелое сотрясение. Ихвор смерил его холодным слегка презрительным взглядом, таким несвойственным для некогда живых и ярких глаз.
— Ихвор, подожди! — из‑за поворота выскочил высокий худощавый юноша в некогда стильно, а теперь просто рваных штанах и модной ярко — оранжевой жилетке, чей капюшон был натянут настолько низко, что закрывал половину лица. — Я уже собрался!
Действительно за спиной молодого человека висел громадный рюкзак с целой россыпью брелоков и мелких, ничего не значащих амулетиков на удачу. И хотя неожиданно ставший сиплым и немного постаревшим голос звучал весьма жизнеутверждающе, на отрытой части лица улыбка от чего‑то совсем не проступала. То же, что виднелось, меньше всего напоминало улыбку.
— Мужики, вы совсем …? — Адрий подавился собственным возмущением, глубоководным карпом выпучив глаза.
Его полный недоумения возглас царственно проигнорировали, спокойно продолжив шествие уже вдвоём. Чародей на миг лишился дара речи от такого поворота, но подхватившись, быстро обогнал их, сам толком не понимая, зачем в это ввязывается.
— Ладно, я ещё понимаю, Сигурд — балбес малолетний, — мужчина неосознанно приглушил голос, — но ты‑то — взрослый мужик, глава семейства!
— Вот именно, — лаконично и бесцветно проговорил Ихвор, неловко перенимая сумку в больную руку и выуживая здоровой из кармана связку нарезных проволочек. — У меня жена, двое детей…
— И тёща, — подтолкнул его локтём Сигурд, чтобы как‑то развеять атмосферу.
— И тёща, — покорно согласился мужчина, — и тесть, и мать с отцом, и сестра с мужем, и трое племянниц.
— Вот только не делай вид, что ты был не в курсе событий! — Адрий опёрся спиной о дверь, позволив себе снисходительную улыбку.
Странное умиротворение вчерашнего дня, окутавшее его потрёпанную предчувствием неминуемой кончины душу, дрожало высохшим листом, готовое сорваться в любой момент и облететь, обнажая открытые нервы. Будто стоит исчезнуть на горизонте этим неясным и, по сути, чужим фигурам и из‑за поворота звеня бубенцами выглянет бледная мёртвая девочка с топором. Но он, конечно же, в этом не признается никому, особенно себе. И особенно в том, что при виде их искорёженных рож на него снисходило странное, немного обречённое и от того неминуемое спокойствие каторжника, знающего своих собратьев по цепи и уверенного только в этой цепи. И вот теперь эти собратья холоднокровно распиливают цепь и уходят, уходят неизвестно куда и зачем, а он остаётся…
— Не делай из себя великомученика! — Адрий был готов сорваться на банальный крик, от такого резкого изменения в поведении и без того глубоко неприятного ему человека. — Мы все знали, куда и на что шли! Может, Сигурд и не знал, он за своим дядькой — дебилом потянулся. Но ты знал и кто наши главные, и чем они промышляют, и что нам за это будет!
— Вот именно, — Ихвор попытался оттереть плечом коллегу от заветной щели в штукатурке, где за лепниной скрывалась маленькая замочная скважина с простым давно знакомым механизмом.
Сигурд понятливо сграбастал в охапку белобрысого чародея и, как деревянного истукана, переставил в сторону.
— Да что ты заладил…
— Тс — с-с, — юноша с какой‑то жуткой кривобокой ухмылкой прижал палец к его губам, — не кипиши.
Непривычно громко раздался щелчок замка, словно ставя точку в бесполезном и тягостном разговоре. Сигурд отодвинул подрастерявшего праведный пыл Адрия за спину и попытался перенять сумки у Ихвора, но мужчина не позволил помочь и лишь предостерегающе нахмурился. Юноша пожал плечами и уже собирался открыть долгожданный путь к бегству, как Адрий перехватил его руку: